Накануне дебюта Кевина Кураньи в «Динамо» PROспорт съездил к форварду – расспросил о детстве в Латинской Америке, о пропущенных кубках мира и дал покататься на «Веспе»…

ТИХИЙ ЛАТИНОАМЕРИКАНЕЦ

Вон он идет — Кевин Кураньи, суперзвезда:высокий, поджарый, с внешностью, которая заставляет трепетать сердца женщин, влюблявшихся в Лойко Зобара, но, конечно, не только их. Немного все-таки стесняясь, хоть и футболист, прячется за раскаленным от 35-градусной жары КамАЗом, стягивает порезанные дизайнером

джинсы, черную футболку с загадочным абстрактным рисунком, переодевается в белую рубашку и черный костюм. — Почему она мне не помогает? — он показывает пальцем на стилистку Олю, но сам пугается своей шутки, а точнее, энтузиазма, с которым Оля выражает готовность исправиться. — Нет- нет! Не надо!

Перелезает через груду строительного мусора и медленно, по колено в траве, уходит в поле, не обращая никакого внимания на жесткое июльское солнце. Наглядное доказательство действия гетерозисного эффекта*: дед Кевина родился в Венгрии, отец — немец, мать — из Панамы (чтобы не называть ее головным убором). В прошлом у Кураньи — бразильское детство, но без латиноамериканского надрыва. Родился в Городе Бога, но жил в благополучном пригороде. Вечерами, случалось, играл в футбол на Копакабане, но технарем его не назовешь. — Да, на поле я скорее немец. Но зато, если в детстве много играть на песке, связки становятся эластичнее, голеностоп — подвижнее, получаешь намного меньше травм, — объясняет он.

— А прозвище у тебя какое было? Кураньи-то или что поостроумнее?
— Никакого не было, даже не знаю, почему. Всегда просто — Кевин. В общем, бразилец из Кураньи — так себе, даже самбу танцевать не умеет, на карнавале то

есть бывал только в качестве зрителя. Как и на «Маракане»: — Я с детства болел за «Фламенго», у этого клуба в Бразилии больше всего фанатов, там играл Ромарио, который мне ужасно нравился. Но на «Маракане» был всего один раз. Конечно, мечтал бы там сыграть. Но, кажется, будет сложно. Я ведь с каждым годом все дальше и дальше от нее.

Кураньи без заминки может переключаться с одного языка на другой. Пользуясь не родным немецким, довольно заметно шепелявит. Но этот дефект речи незаметен, когда Кевин переходит на португальский или испанский. Его он выучил за два тинейджерских года в Панаме, куда перебрался с матерью, после того как его родители решили развестись.

— Очень красивая страна, много пляжей, — о второй родине Кураньи тоже вспоминает с нежностью, хотя тот период в его биографии получился самым сложным.

— Мы довольно бедно жили. Вокруг нищета, наркотики, насилие. Год назад в Панаме погиб мой кузен, в семье его звали Тата. Застрелили бандиты. Ему было всего 22 года. Я изо всех сил пытался ему помочь. Работу находил в Панаме. Но Тата постоянно возвращался к старой жизни, у него возникали проблемы с деньгами, он снова начинал торговать наркотиками. Я увез его в Германию, но там ему не понравилось. Сказал, что ему скучно, и вернулся назад. И его убили.

В Панаме не только уровень жизни довольно сомнительный, но и с профессиональным футболом, как известно, не фонтан. Поэтому, когда Кевину исполнилось 16 лет, его отец последовал примеру известного гасконского дворянина. Только вместо беарнского мерина вручил сыну билет через океан, а на конверте рекомендательного письма значилась не фамилия де Тревиль, а адрес футбольного клуба «Штутгарт». Кевин, который не зна л ни с лова по немецки, отправился на юг Германии — чтобы заслужить профессиональный контракт, славу и обеспечить семье безбедное существование:

— Мой отец, немец, всегда мечтал, чтобы я выучил его родной язык, играл там в футбол. Поначалу в Германии пришлось жить в гостевой семье — незнакомые люди, холода… Я ведь до этого никогда в жизни снега не видел. Но я быстро привык. Это предложение Кевин вообще любит повторять. Что логично — ведь одним из следствий гетерозиса является умение приспосабливаться к внешним условиям.

ХОРОШИЙ НЕМЕЦ

Вон он — Кевин Кураньи, неудачник. Сидит на трибуне дортмундского стадиона, вместо тогочтобы разминаться перед началом важнейшего матча против России — сборной страны, которая из-за какого-то странного выверта судьбы будет играть все более и более важную роль в жизни сына четырех наций. Нападающий «Шальке» на трибуне стадиона в Дортмунде! Это все равно что ортодоксального еврея посадить в мечети во время вечернего намаза. Вокруг — ненавистные черно-желтые цвета, сотни лиц, они издевательски хохочут, глумятся, кидают мусор. Кевин не понимает, почему сегодня ему не нашлось места даже в запасе. Вспоминает удачную квалификацию к Евро-2008, забитые мячи и сам турнир, на котором ему дали сыграть в общей сложности только 40 минут. «Все, хватит, я сваливаю», — думает он и в бешенстве покидает стадион Кураньи не поедет на чемпионат мира. Во второй раз в жизни. В 2006-м его вышибли из сборной вообще без объяснений.

— Тогда было обиднее. Я был совершенно не готов: до этого много играл, забивал, был в командном совете — и вдруг такое! Это было очень жестко.

— Говорят, когда тебе позвонил Клинсманн и сообщил, что тебя нет в заявке, ты сначала рассмеялся, потому что был уверен: это шутка.
— Нет, я не смеялся. Мне стало страшно: как такое может быть? Потом я неделю только об этом и думал: что же я сделал не так? 

— Писали, будто тебя не взяли на чемпионат из-за драки на дискотеке.
— Это не так. Я находился неподалеку от того места, где началась драка, а газеты написали, будто я в ней участвовал. Ну и ладно — им же надо как-то продаваться.

— Из-за чего тогда тебя выгнали из сборной?
— Иногда я задаю себе этот вопрос.

— Не спрашивал у Лева? Он же тогда работал в сборной.
— Уже не хочу ничего об этом знать.

— Ну а на дискотеках хоть раз дрался?
— Нет, еще ни разу. Весной нынешнего года тема Кураньи была самой обсуждаемой в футбольной Германии. Среди тех, кто требовал вернуть лучшего на тот момент форварда бундеслиги в сборную, был и самый непререкаемый авторитет в стране — Франц Беккенбауэр. — Я своей игрой доказал, что достоин быть в сборной. Но Лев позвонил мне и объяснил, что, хотя я заслужил поехать на чемпионат мира, он не хочет выкидывать из команды тех, кто играл всю квалификацию. Я это понял. Это честно.

— То есть нет ощущения, что Лев ни за что не вернет тебя в сборную?
— Нет, у меня нет с ним никаких проблем. Если буду удачно играть, он, может, и позовет меня обратно.

— Ты не испытывал какого-то злорадства, наблюдая за полуфиналом Германия — Испания? У немцев ничего не получалось в атаке, никто впереди не мог зацепиться за мяч…
— Нет-нет, — Кевин даже смеется. — Никакого злорадства. В сборной очень много моих друзей, с которыми я играл и тренировался вместе, и я был бы очень рад, если бы они выиграли. Кураньи сидит на диване полуразвалясь, он полностью расслаблен, как будто мы все ещебеседуем о пляжах Копакабаны. Хочется хоть немного вывести его из равновесия.

— Баллак довольно агрессивно воспринимает любые вопросы на тему «вечно второго». Ты же тоже ничего серьезного не выигрывал. Как чувствует себя человек, который бывал только вторым?
— Это лишь сильнее мотивирует. Проблема Баллака в том, что он слишком часто проигрывал в финалах — будешь тут злым. А у меня было не так много возможностей стать первым. Так что я совершенно спокойно к этому отношусь.

НОВОГОРЕЦ

Вон он — Кевин Кураньи, бомбардир, который в бундеслиге восемь сезонов подряд забивал 10 и более мячей. Уже в белом поло и голубых шортах садится на «Веспу».

— Умеешь на такой ездить?
— Конечно. Как она заводится? — и дает полный газ. При мысли о том, что организм стоимостью в несколько миллионов евро только что унесся вдаль на табуретке итальянского (что особенно тревожно) производства, становится не по себе. Тем более что все это происходит на разбитой проселочной дороге, ведущей в Эдем. Так называется поселок, который частично населен людьми на черных «мерседесах».

— Рискуешь, — говорю Кураньи, когда он возвращается.
— Я люблю рисковать. Крутой аппарат эта «Веспа». В Бразилии у меня был мотороллер, но маленький, совсем медленный, еле-еле разгонялся. А в Панаме у Таты была «Веспа», он мне давал покататься. Надо себе такую купить, на тренировки ездить. Кевин не любит быть один дома, поэтому он уже перевез семью в Подмосковье — в коттедж, удобно расположенный в полутора километрах от динамовской базы. Ее блистательные интерьеры и оснащение, по словам Кураньи, сыграли немаловажную роль, когда нужно было принимать решение о переезде в Россию. — Не буду говорить, что дело не в деньгах. Все работают за деньги: ты как журналист, он — водитель или вон тот человек на ресепшене. Все хотят зарабатывать побольше. Но с другой стороны, я рассматривал предложение в комплексе: у «Динамо» база, каких не так много в Европе; меня убедили, что хотят прогрессировать, бороться за чемпионство, играть в еврокубках.

— Не думаю, что у «Ювентуса» или «Ливерпуля» есть проблемы с базой.
— «Ювентус» провел тяжелый сезон, не попал в Лигу чемпионов. У итальянской лиги вообще много проблем — финансовых, с фанатами. А с «Ливерпулем» состоялся лишь короткий разговор, когда я уже общался с «Динамо» и был близок к подписанию контракта.

— Ты говорил, что советовался с «русскими друзьями». Кто они? Все — футболисты?
— Я звонил Воронину. На теннисном турнире в Штутгарте встретился с Глебом и Погребняком. Все они положительно отзывались о русском чемпионате.

— Когда ты впервые в жизни увидел игру российской премьер-лиги?
— Пять месяцев назад, когда ко мне обратилось «Динамо».

— Не засыпал перед телевизором?
— Нет-нет, честное слово, — Кевин улыбается.

— А в Германии как отреагировали на то, что один из лучших нападающих бундеслиги уезжает в Россию?
— Да в общем нормально. Говорили: о’кей, его жизнь, его решение. Когда разговор заходит о российских реалиях, мне вдруг становится понятно, почему Кураньи так непробиваемо спокоен и дружелюбен. Человек, вырвавшийся из владений изверга Магата и попавший в веселое царство балагура Божовича, просто не может не наслаждаться жизнью. — Да, Магат ценит тяжелую работу, порядок, — соглашается Кевин. — В обращении с игроками он довольно жесткий, тяжелый человек. Это правда, что многие не выдерживают его тренировок. Но он один из лучших тренеров в Германии. У Божовича на самом деле тренировки не легче, но они другие — мы больше работаем с мячом. И с ним очень легко общаться, он постоянно шутит, старается, чтобы команда получала удовольствие от футбола.

— А хоть одну шутку Магата можешь вспомнить?
— Нет. Видимо, их было слишком мало.

— Ты знаешь, в России не все рады твоему приезду. Многие считают, что если игрок твоего статуса приезжает из бундеслиги сюда, это значит, что деньги его волнуют куда больше, чем спортивные достижения.
— Ничего подобного. Все видели, что русские команды могут побеждать в еврокубках. У «Динамо» огромные традиции. И я очень хочу, чтобы мы стали топ клубом. Да, я поменял команду, но мотивирован не хуже, чем раньше.

— От тебя в «Динамо» наверняка ждут, что ты будешь делиться опытом с молодыми игроками?
— Да, здесь очень много талантливых футболистов. На тренировках было видно, что те же Смолов, Кокорин — очень способные. Я опытный игрок, многое пережил и попытаюсь помочь молодежи стать сначала звездами в России, а потом уехать за границу и добиться успеха там, как это сделали уже многие русские.

— Ты такой человек, который может подойти и сказать: давай покажу, как это делается?
— Да, конечно. Я всегда могу что-то посоветовать. Прислушаются ко мне или нет — это уже другое дело. Если у человека есть мотивация, он будет слушать и воспринимать. Если нет, то я ничего не могу сделать.

— Ты уже успел познакомиться с московской ночной жизнью?
— Я вообще не очень часто хожу по клубам. Здесь был один раз с братом и отчимом. Да, такого в Германии не увидишь — много стекла, золота, очень современно.

— Что еще видел в Москве?
— Пока не так много, но в метро уже побывал. Всей командой ехали из-за пробок.

— И как, тебя узнавали?
— Нет, никто не узнал.

— В Германии ты так просто в метро не поездил бы.
— А мне это и нравится.