Известный голландский архитектор ЭРИК ВАН ЭГЕРАТ рассказал корреспонденту "Ъ" ПЕТРУ КУЗНЕЦОВУ о сложностях своей работы над реконструкцией самого старого московского стадиона "Динамо", о недостатках российской концепции проведения чемпионата мира 2018 года и о том, почему он так много строит в России.

Роттердамский архитектор Эрик ван Эгерат известен в мире своими реализованными проектами. Среди них — застройка района Оостердокс-Айленд в Амстердаме, офис банка ING в Будапеште, The Photographers` Gallery в Лондоне, университетская церковь в Лейпциге и т. д. Начиная с 2006 года архитектор работает в основном с российскими заказчиками. По его проекту построен комплекс "Город столиц" в московском Сити. Разработано несколько проектов для Ханты-Мансийска (включая генплан города) и Сургута. Архитектор также участвовал в многострадальном конкурсе на проектирование нового здания для Мариинского театра. С одним из своих российских заказчиков, компанией Capital Group, ван Эгерат достаточно долго судился за невыплаченный гонорар за проектирование упомянутого "Города столиц" и несанкционированное использование ранее отклоненного проекта коттеджного поселка Barvikha Hills. В процессе разбирательств ван Эгерату пришлось обанкротить собственное архитектурное бюро в Роттердаме. Сейчас его самый значительный, находящийся в процессе воплощения в жизнь проект — "Остров Федерация" около города Сочи с бюджетом 155 млрд руб.

— До вас уже было несколько неудачных попыток реконструировать стадион "Динамо". Вас это не насторожило?

— Ничуть. Суть предыдущих вариантов реконструкции сводилась к тому, чтобы просто заменить старую арену новой. А нас, Михаила Посохина из "Моспроекта-2" (генеральный директор компании.— "Ъ") и меня, с самого начала попросили предложить идеи по реставрации и возрождению всего Петровского парка, а не только стадиона. Правда, как это часто бывает в России, у нас неожиданно появились пять конкурентов с другими проектами. Но когда я ввязывался в это дело, то отдавал себе отчет, что все будет непросто. Если ты выигрываешь в жесткой борьбе, значит, твой проект оценен по достоинству. В моем проекте были три аксиомы: не трогать парка, не трогать существующий фасад стадиона и постараться все разместить очень компактно.

— В чем особенность вашего проекта?

— Мне удалось вписать в овал старого стадиона два новых: универсальный спортивный зал и основную футбольную арену, накрыв их общим куполом. До того как Россия получила право на проведение чемпионата мира, многие мне говорили: давай сделаем стадион поменьше или давай уберем это, уберем то. А вот теперь, после того как мой проект прошел согласования с FIFA, его уже нельзя изменить. Начиная с прошлой недели (беседа состоялась 7 декабря.— "Ъ") я сплю очень спокойно, зная, что посторонние люди не смогут вмешаться в мой проект.

— Будут ли видны фасады старой арены, которые в России считаются национальным достоянием?

— Конечно. Суть проекта заключается в том, что есть исторический цоколь и есть новое тело стадиона. Я считаю, что подобный подход очень важен при любом строительстве. Есть много исторических зданий, которые больше не используются по своему прямому назначению. Мы можем снести их, но это не очень хорошо. Можно частично изменить их, что тоже не всегда приемлемо. А можно построить новое здание поверх старого. Это великолепный способ давать зданиям новую жизнь.

Ведь старые фасады очень красивы. Мой проект должен на чем-то базироваться, на что-то опираться. Не в буквальном смысле, потому что на них нет никакой нагрузки. Я бы мог построить новый стадион на пустом месте, но повторить качество исторического фасада невозможно. Они связывают мой проект со старой ареной. Со старыми фасадами мой стадион выглядит в десять раз лучше, чем без него.

— Предусмотрено ли в вашем проекте развитие инфраструктуры, прилегающей к стадиону?

— Конечно. Например, первоначально заказчик просил построить парковку на 1700 мест. Но это нонсенс. Я сразу сказал, что нужна парковка как минимум для 7 тыс. машин. И ведь это хорошо не только для стадиона, но и для всего города. Ведь стадион можно будет использовать в качестве транспортного узла. Кроме того, мы уберем под землю пешеходные переходы, которые затрудняют движение, и сделаем еще один выход из метро с другой стороны дороги.

— Ваш купол очень напоминает купол домашнего стадиона "Баварии" Allianz-Arena.

— Отчасти да. Хотя единственное, что их роднит,— это крыша, напоминающая пузырь. Форма Allianz-Arena — суперэллипс, у "ВТБ Арены" форма более сложная. Скорее она напоминает футуристическую мышь. Разница между проектами еще в том, что все мои шестиугольники, из которых складывается купол, уникальные. Вы не найдете ни одного одинакового, в отличие от Allianz-Arena. Там большинство из них спроектированы по шаблону.

— Сейчас в России нет ни одного стадиона, который бы полностью устраивал FIFA. Как же Россия смогла получить право на проведение чемпионата мира?

— На голландском телевидении мне тоже задавали этот вопрос. Меня спрашивали: "Эрик, сколько русские заплатили чиновникам из FIFA, чтобы получить чемпионат мира?" Я был очень рад, когда услышал, что Владимир Путин решил не ехать на исполком FIFA. Можно представить, о чем подумал господин Путин: "Послушайте, я уже вам (членам исполкома FIFA.— "Ъ") все пообещал, если я опять поеду, придется обещать что-то новое". Так что господин Путин, вероятно, рассудил так: "Стоп, я сделал конечное предложение, либо вы его принимаете, либо нет". Теперь необходимо бережно подойти к распределению средств. Чемпионат мира поможет проверить, смогут ли россияне честно работать. Я не утверждаю, что все будет идеально, но по крайней мере хочется надеяться, что по сравнению со строительством олимпийских объектов в Сочи ситуация изменится к лучшему.

— То есть до вас уже дошли слухи о том, как возводятся объекты в Сочи?

— Весь мир знает о том, что работы в Сочи ведутся далеко не самым эффективным образом. Теряется время, деньги. Украдены? Я этого не знаю, но надо быть глухим, немым и слепым, чтобы не догадаться, что значительные суммы потраченных денег так и не дошли до самих проектов.

— Как вы думаете, можно ли рассчитывать на окупаемость российского мирового первенства?

— Вот поэтому я и горжусь своим проектом. Это один из лучших примеров в мире, как правильно построить стадион. Есть в мире стадионы, чьи доходы на 60-70% зависят от мероприятий, не связанных с футболом: концертами, выставками и так далее. Я хочу, чтобы весь комплекс был бы на 100% независим от футбольных матчей.

— Ваш стадион — исключение. На ваш взгляд, удастся ли вообще отбить затраты?

— Нет сомнений, что мировые чемпионаты приносят прибыль. Вопрос, кто эту прибыль получает. Например, организаторы чемпионата мира в ЮАР не смогли покрыть затраты. Хуже того, они сильно поиздержались. Средняя цена стадиона была $300 млн, десять стадионов — $3 млрд. FIFA выделила ЮАР $500 млн, таким образом, только на строительство стадионов организаторы израсходовали $2,5 млрд. К тому же от общей прибыли, полученной от проведения чемпионата мира, FIFA забрала себе $1 млрд. В таких условиях покрыть издержки было невозможно. Тем более что на открытых стадионах в ЮАР больше никогда не будет аншлага: в будущем не смогут генерировать прибыль. А я предлагаю России хотя бы половину стадионов построить так, чтобы их можно было трансформировать для проведения концертов и других мероприятий, не связанных с футболом.

— За исключением арены в Санкт-Петербурге, стадионы в регионах едва ли будут регулярно заполняться.

— Поэтому можно подумать над системой, которая позволила бы после чемпионата мира уменьшить вместимость арен. Например, убрать верхние ярусы. В некоторых городах, возможно, целесообразно уменьшить вместимость арен с 45 тыс. до 20 тыс. человек. Катар (страна-хозяйка чемпионата мира 2022 года.— "Ъ") вообще поступил абсурдно: он пообещал после мирового первенства разобрать стадионы и переправить их беднейшим странам. Это сумасшествие.

— Но вы же видели изображения других российских стадионов. Похоже, они не поддаются реконструкции.

— Некоторые работы я видел. Но я ведь не могу решить всех ваших проблем. Я с удовольствием войду в число тех людей, которые будут думать над этими проблемами. Мой проект демонстрирует, что пути решения есть.

— Вы очень много строите в России. В чем причина?

— Россия — хорошая страна. Здесь происходит много нелогичного, но люди упорны в стремлении преодолеть эти нелогичности. В Голландии народ не понимает, как можно претендовать на чемпионат мира в разгар экономического кризиса. В России же многие миллиардеры действительно заинтересованы в развитии футбола. Кризис, нет кризиса — это их не волнует. Со стороны может показаться глупо, но это очень интересный, больше эмоциональный подход. В моей стране все организовано, все выстроено, проблем особых нет. Люди не хотят ввязываться в большие проекты. В России же каждый день что-то происходит.

— Вы рассказали о стоимости стадионов в ЮАР. А какова средняя цена стадиона в российской заявке?

— Не знаю. Сложно сказать. Средняя мировая цена для подобных стадионов — $300 млн. Если сделать безумный проект, можно освоить $500 млн, если экономить — можно уложиться и в $200 млн. Мой комплекс будет стоить $500-600 млн, но не забывайте, что в моем проекте предусмотрены два стадиона. И если он будет постоянно загружен, то с легкостью окупится через пять-семь лет.

— Есть ли в мире идеальный стадион?

— Я полагаю, что мой стадион к этому очень близок. Мне не интересны простые проекты, которые предназначены только для одной цели. Мне было принципиально важно, что в этом проекте я не ограничен рамками исключительно футбольного стадиона. Если бы мне предложили построить просто арену, меня бы это не заинтересовало и я бы на это не согласился.

— То есть в России вас привлекает вызов?

— Конечно. Но не только. В Голландии мне много говорили: "Эрик, ну во что ты ввязался? Россия же — это постоянные проблемы, коррупция. Куда ты лезешь?" Мне же это интересно, и своим примером я хочу доказать, что в России можно нормально работать. Здесь можно многое улучшить, и я хочу в этом поучаствовать.
Источник:КомммерсантЪ